Я не собираюсь больше запугивать тебя, как прежде. Ни сейчас, ни когдалибо еще. Я не стану даже грозить тебе тем, что натравлю их на тебя. Хотя тебе это, пожалуй, пришлось бы по вкусу. Тебе ведь только того и надо, правильно? Стать мучеником, принять страдание, подохнуть ужасной смертью, не жалуясь и не ропща. Могло показаться, что он покорно ждет, когда минует эта буря.
Стиснув правую руку в острый кулак, он изо всех сил треснул им по ладони левой, словно испытывал потребность услышать удар плоти о плоть. А может, они застанут тебя на колокольне или у алтаря, когда ты преклоняешь колени на молельную скамеечку. И ты отдашься им в отвратительном экстазе упиваясь болью, принимая муку во имя своего бога. Ведь ты это именно так представляешь? Думаешь, что страдаешь за своего мертвого бога и эти страдания обеспечивают тебе прямую дорожку на небеса! Эх ты, тупой ублюдок! Ты ведь, чего доброго, еще и молиться за них станешь. Будешь благословлять их, когда они начнут рвать тебя на куски. Ответом был опущенный долу взгляд священника и его терпеливая покорность. Мне стоило огромных усилий не выдать своего присутствия.
Однако здесь не было печи крематория, куда я мог бы засунуть голову этого мерзавца и, крепко удерживая его, потребовать ответа на них. Нет, я не стану больше грозить тебе, святоша. Это лишь приводит тебя в благоговейный трепет при мысли о возможности стать мучеником во имя своего господа. С этими словами он сунул руку за отворот пальто и вытащил пистолет. Видимо, младший по рангу могильщик тоже, подобно своему хозяину, носил наплечную кобуру. Даже издалека и в сумраке я увидел, что ствол пистолета был необычно длинным. Отпустите ее, попросил священник. Мы не отпустим ее никогда.
Она все еще не утратила привлекательности, хотя день ото дня становится все более странной. Я не видел ее уже целый год, но прекрасно помнил, как выглядела эта женщина. Лора, по всей видимости, до сих пор находилась гдето поблизости, насильно удерживаемая в неволе. Я не нуждаюсь в его прощении! А затем вышибу ее куриные мозги. Что ты сказал, поп? Вряд ли он тебе поможет. Тем более что ты больше не принадлежишь к его стаду, верно? Он прижался спиной к стене и закрыл лицо руками.
Он задрал пистолет вверх и выстрелил в потолок. Оказалось, что ствол оружия был таким длинным изза навинченного на него глушителя. Поэтому вместо оглушительного грохота в подземелье раздался лишь тихий хлопок, будто ктото ударил ладонью по подушке. В то же мгновение, громко клацнув, пуля ударила в прямоугольный металлический плафон, висевший на четырех цепях прямо над головой похоронщика. Флуоресцентная лампа, однако, не разбилась, а лишь заметалась на длинных цепях, к которым была подвешена. Ледяное лезвие света летало по комнате, как яркое лезвие косы, выписывая широкие круги на полу подземелья. Пинн не двигался, но его долговязая тень, напоминавшая, как и ее хозяин, пугало, присоединилась к дикому танцу, который в ритмичном качании лампы исполняли другие тени, летавшие по комнате, словно черные дрозды.
Звенья пляшущих и подпрыгивающих цепей терлись друг о друга и звякали. Так могли бы звенеть в маленькие колокольчики мальчикислужки с глазами ящериц и в пропитанных кровью хитонах, прислуживая на дьявольской мессе. Пинн засунул пистолет в кобуру. Сатанинская музыка и пляшущие тени, похоже, привели его в возбуждение. Он вдруг издал нечеловеческий вопль дикий вопль безумца, похожий на ноту из кошачьего концерта. Такие порой будят вас по ночам и заставляют гадать, глотка какого существа способна издавать подобные звуки. Священник рухнул на пол, а мне наконец удалось извлечь из кармана оружие. Я включил луч лазерного прицела. Эта фраза прозвучала заключительным аккордом.
