Тебе бы книги писать. Я скорее пересплю с кактусом.
Я всего лишь хочу узнать, ради чего пришлось умереть моим родителям. Зато внутри ее жемчужина. Дерьмо там сушеное, а не жемчужина, заверил меня мой друг. Ты умеешь работать со словами.
Тебе бы книги писать. Я скорее пересплю с кактусом.
Это почти одно и то же, но писательский труд хотя бы приносит удовлетворение. Волна, в которую ты лезешь, накроет тебя с головой, прополощет и вышвырнет на камни сушиться. Возможно, это будет самый классный полет в моей жизни. Ты ведь сам сказал, что наше предназначение наслаждаться полетом на гребне волны. Побежденный, он отступил с моего пути, поднял правую руку и сделал мне шаку.
Он показал мне неприличный жест, оттопырив средний палец. Он направлялся к коттеджу. Посмотрев выше его головы, я увидел, что на мыс и впрямь наползает молочнобелая масса, взбитый пар, подсиненный светом луны. Так, молчаливо, в наших снах иногда вырастает зачарованная стена, отгораживая нас от надежд на спасение.
Городские огни казались чужим далеким континентом. Она простиралась на сотни метров вглубь седая лунная пыль, опустившаяся на землю из огромного небесного сита. Туман уже поглотил даже городские огни. Я был вовсе не уверен, что смогу управлять велосипедом в этом молочном киселе. Видимость колебалась от абсолютного нуля до какихнибудь жалких трех метров. На извилистой дороге, по которой мне предстояло ехать, не было ни деревьев, ни столбов, но зато я легко мог сбиться с пути и навернуться с обрыва.
Более того, если я хочу ехать быстро и не свалиться, мне предстоит управлять велосипедом обеими руками, а значит, пистолет придется сунуть в карман. В таком тумане кто угодно мог подобраться ко мне на расстояние меньше метра, а я бы ничего не заметил и тем более не успел бы выхватить оружие и выстрелить. Я шел довольно быстро, держась за руль велосипеда одной рукой и делая вид, что мне все до лампочки и я никого не боюсь.
